9 ноября 2015 г. исполнилось 115 лет со дня рождения Блюмы Вульфовны Зейгарник. Воспоминания декана А.Б.Холмогоровой о своем Учителе

9 ноября исполнилось 115 лет со дня рождения Блюмы Вульфовны Зейгарник.

Декан факультета консультативной и клинической психологии Алла Борисовна Холмогорова, бывшая студентка и аспирантка Блюмы Вульфовны, написавшая под её руководством кандидатскую диссертацию на тему «Нарушения рефлексивной регуляции познавательной деятельности при шизофрении», поделилась воспоминаниями о своем Учителе.

— Алла Борисовна, как Вы познакомились с Блюмой Вульфовной?

Когда я поступила на факультет психологии, то оказалась в одной группе с девушкой, которая находилась в состоянии психоза. Тогда о клинической психологии я даже и не думала, но такая проблема произвела на меня огромное впечатление, и я решила идти на кафедру нейро- и патопсихологии. Конечно, всем было известно, что Блюма Вульфовна Зейгарник пишет книги и учебники, по которым мы учились. Надо признаться, что подошла я к ней просто, когда она была на кафедре. Мне было страшно, казалось, что нужно как-то специально что-то предпринимать, особенно если хочется попасть к ней в «курсовики».

К тому моменту у меня уже была дочь, а на факультете ходили такие слухи, что студенток с детьми не любят, мол, они плохо работают. И я сказала ей: «Блюма Вульфовна, я знаю немецкий, хочу изучить школу Левина, но у меня есть один недостаток – ребенок». – «Хм, что ж это за недостаток? Наоборот, у Вас уже одно дело сделано! Теперь можно и наукой заниматься», – меня тогда сразу удивила эта особенная доброта, было видно, что она хорошо относится к студентам. Преподаватели тогда были разные, и мы не были приучены к тому, что все может как-то так гладко сразу проистекать.

На момент нашего знакомства она была уже очень старенькая, очень маленькая, у нее был нервный тик – глазки все время передергивало, говорили, что это еще с тех пор, как ей выпали все испытания. Ручки маленькие, как птичьи лапки, неброско она ими так жестикулировала.

У нас сразу возник хороший контакт. Позже Блюма Вульфовна часто приглашала меня к себе домой. Ей было уже тяжело принимать своих студентов на кафедре, поэтому со своей курсовой и переводами я часто ходила к ней в гости.

— А как строилась работа вокруг курсовой, диплома? Было сложно?

Знаете, было очень много самостоятельной работы. Именно благодаря контакту с Блюмой Вульфовной я усвоила такую вещь – человек должен заниматься тем, что ему интересно. Возможно, несколько раз все придется сменить, сделать выбор и все-таки прийти к тому предмету, который интересен именно вам. Поэтому Блюма Вульфовна ничего не навязывала, всегда предлагала разные варианты для работы. Она сразу сказала, что ей очень интересна проблема саморегуляции, а я на тот момент знакомилась с методикой решения творческих задач. Это было совсем что-то новое для Блюмы Вульфовны – школа рефлексивного подхода только развивалась, и она с энтузиазмом все это приняла. Ее отличала удивительная открытость опыту, она была не из тех, кто относится ко всему новому с подозрением.

— Как строились Ваши отношения за пределами научных интересов?

Блюма Вульфовна все время вникала в личную жизнь своих студентов! Она никогда не была назойливой, не выспрашила, но с ней всегда хотелось поделиться, это было очень легко. Она никогда не критиковала, но всегда очень ненавязчиво могла дать совет. И немножко, совсем немножко, она делилась чем-то из своей личной жизни. У нее тогда было два внука: подросток Андрей, который является главным биографом Блюмы Вульфовны, и младший внук Миша, он сейчас врач. Когда я приходила к Блюме Вульфовне домой, она сначала обязательно предлагала попить чаю в неформальной обстановке, и говорила: «Аллочка, заберите, пожалуйста, Мишку», – и я ходила за ним в садик.

У Блюмы Вульфовны была очень приятная семья: совершенно замечательная невестка, которую она всегда звала «моя Шурочка», и младший сын, Владимир Альбертович, с которым она жила. Они были удивительно терпеливыми и толерантными людьми, потому что дома всегда были студенты, аспиранты или преподаватели. Я всегда извинялась перед ними, когда приезжала, а в ответ слышала всегда одно и то же: «Что Вы, Алла, мы Вам рады!» И мы всегда с ними общались, находили общие темы. С Владимиром Альбертовичем мы до сих пор поддерживаем отношения, так же, как и с Андреем. Так сложилось, что я полюбила всю семью Блюмы Вульфовны.

— Какой по характеру была Блюма Вульфовна?

Жизнь, конечно, очень сурово с ней обошлась, поэтому Блюму Вульфовну нельзя назвать «добренькой» или сентиментальной. Она не была склонна много рассказывать о себе, но она очень интересовалась другими людьми, это одна из главных черт ее характера. Она знала всех своих сотрудников, какие-то их проблемы и обстоятельства. Еще одна важная черта – это толерантность. Вокруг нее собирались разные люди. Мне казалось, что нужно более тщательно выбирать окружение, мне мог кто-то не нравиться, а она умела прощать людям их недостатки. Не подлости, конечно, но недостатки простить могла.

Блюма Вульфовна не любила рассказывать о прошлом, но иногда спонтанно могла вспомнить какую-то историю. Сидишь у нее в гостях, а она говорит: «А вот у Келлера был сын…», – и тут ты понимаешь, что сидишь с человеком, у которого такой колоссальный опыт за спиной.

Она была совершенно простой и естественной, для нее не существовал табель о рангах. Будь ты академик или шофер – она со всеми вела себя одинаково корректно. Она всегда здоровалась, вежливо благодарила – в этом проявлялась ее интеллигентность.

— Алла Борисовна, во многих источниках указывается разная дата рождения: 9 ноября 1900 или 1901 года. Проясните, пожалуйста, этот момент.

Если обращаться к главному авторитету в этом вопросе, к Андрею Владимировичу Зейгарник, то он говорит, что сама Блюма Вульфовна считала годом своего рождения 1901 год, но в паспорте стоял 1900.

— Какие наставления, советы в отношении работы и личной жизни Вам давала Блюма Вульфовна?

Я хорошо запомнила ее общую установку – не нужно пытаться получать что-то за счет другого. Ценность семьи не должна вытесняться ценностью науки. Блюма Вульфовна всегда читала много художественной литературы и говорила, что пришла в психологию именно из-за любви к художественной литературе психологического плана. Все это так связано – своя жизнь, психология, чтение – одно без другого невозможно.

Что касается науки – Блюма Вульфовна всегда была противницей опросников. Не полностью, конечно, но ей больше нравилась возможность соприкосновения с феноменологией, экспериментами. Она была искренней последовательницей идей не только Левина, но и Выготского и Леонтьевна. От Левина она взяла большой интерес к мотивации, от Выготского – проблемы саморегуляции, от Леонтьева – проблемы исследования в деятельности. Можно сказать, что она была сторонником теоретической фундированности и была противницей голого эмпиризма. Для нее это было очень важно – на какие теоретические взгляды вы опираетесь и как вы их продвигаете.

— Могли бы Вы вспомнить какой-нибудь забавный случай из жизни, связанный с Блюмой Вульфовной?

Как-то я приехала к ней домой знакомить ее с моим будущим мужем, и она поила нас чаем. А потом так внимательно посмотрела на моего мужа и говорит: «Может быть, водочки? У меня есть, я для компрессов использую». Эту историю мы запомнили и сохранили как семейную реликвию.

— Что могла бы пожелать Блюма Вульфовна нынешнему поколению?

Читать больше художественных книг, не только классику. Блюма Вульфовна очень любила современную литературу, все отслеживала. Это, наверное, для всего поколения. Если говорить о науке, то, наверное, она бы призывала продвигать свое. Она была патриотом отечественной школы. Я думаю, что ее могло бы очень огорчить, что мы сейчас довольно сильно отстали.

Она была уверена в гениальности Выготского и считала, что, если бы не его ранняя смерть, то он мог бы совершить переворот в психологии. Я думаю, ее бы порадовало, если бы нынешнее поколение психологов использовало то наследие, которое у нас есть.

— У Блюмы Вульфовны был какой-то жизненный девиз?

Почему-то мне сразу вспоминается девиз Аарона Бека – «Never give up» / «Никогда не сдаваться». Думаю, Блюма Вульфовна была из таких людей, стойкий оловянный солдатик. Это при том, что в последние годы, насколько я знаю, ее терзали сильные боли и временами ей было очень плохо, но она все равно собиралась и не сдавалась ни болезням, ни возрасту, ни несчастьям, которые ей пришлось пережить. Да, никогда не сдаваться.

— Алла Борисовна, а что пожелали ли бы нынешнему поколению именно Вы?

Присоединяюсь к сказанному выше. Нужно ценить то наследство, оставшееся у нас от людей, у которых было очень большое мужество для занятия наукой. К этим людям я причисляю и Блюму Вульфовну. Так же хотелось бы пожелать больше читать и лучше писать по-русски. Меня очень огорчает больше количество ошибок в курсовых работах, ребята стали гораздо хуже писать, а владение языком, и письменной, и устной речью, для психолога очень важно.

И то, с чего мы начинали – нужно найти свой интерес. Поиск требует усилий, конечно же. Стоит начать заниматься этим с первого курса и, как говорится: «Главное – бороться и искать, найти и не сдаваться». От всей души желаю студентам найти себя.

Интервьюер — Ольга Пичугина.

Статья подготовлена к печати Ольгой Пичугиной и Дарьей Ведмицкой